Здесь дело в любви. Нет, я люблю животных.
У меня есть друг. Два метра в разобранном виде. В церкви стоит, пригнувшись. Если разгибается, бьётся головой о купол с неприятным звуком. И по горизонтали у него порядок. Плечи. Пассажиры на переднее рядом не садятся. Когда садятся, правая часть задницы выпадает и трётся об асфальт. Неудобно. Полуторная простыня для него - шарфик. Колени прикрыть. Ещё имеется голос. Романтический голос стартующей ракеты. Он в усадьбе цветы, виноград не поливает. Он на них кричит. Выйдет утром на крыльцо, рыкнет, и цветы так растут. Страшно им не расти. Зовут его Олег.
И вот жена Олега принесла в дом маленькую собачку. Я читал в интернете рассказы о любви десантника к котёнку. Так то котёнок. Котёнка можно полюбить и без травмы ВДВ. Это естественное чувство привязанности к прекрасному. Но маленькая собачка... Гибрид стельки рваного тапка и укушенного яблока, которое на позапрошлый Новый год закатилось за диван. Маленькая собачка - пыльное, сморщенное существо, котороё все время забывает, где у неё перёд. И вертится с утра до ночи в бестолковых поисках. Оно путается в лапах, ножках табуретки и пылинках на ковре. Оно участвует в любом событии вокруг. Корчуете ли вы пенёк или выдаёте сестру замуж. И везде оно... не знаю, как сказать... пищит, что ли. Жалобно. Это понятно. С ростом и фигурой, как у часовой отвёртки, ни хрена ведь не видно. Кроме пяток. А хочется. На ручки. И находятся такие, что берут. Собачку поднимают и сажают в президиум. Бывает, смотришь на некого политика и думаешь, как такое маленькое говно могло стать центром средней европейской страны? Потом вспоминаешь собачку и становится ясно - оно пищало, кто - то пожалел, взял на руки и поднял..
- Гудвин, Гудвин, - закричал Олег, - ты куда? Там мокро!
Я когда услышал, думал, мой приятель подвесной шкаф себе на половые признаки уронил. Голос тонкий и дрожащий. В высшей степени эмоционально окрашенный. Я перепугался. Через секунду разозлился. Жена Олега Света мыла чашку в мойке и пару капель брызнули на пол. Существо породы " подушечный мелкожоп " бросилось на капли. Драться. ( Вы заметили, чем меньше зверь, тем охотнее он делает грудь колесом? ) Олег бросился наперерез, взял существо ладонью под животик, прижал к груди, свободной рукой нащупал тряпку, вытер пол и аккуратно поставил Гудвина на место. Собачка в ответ преданно запрыгала. Сначала с задних лап на передние, потом с левых на правые, потом упал. Олег охнул, подхватил и, причитая " мая - ты - пися ", почесал носом ему лоб. Мы со Светой переглянулись и вышли в другую комнату.
- Задолбал, - сказала Света, - прикинь, он его на работу с собой два раза возил. Не в силах расстаться. Он ему утром тушёнку разжёвывает... - Света вздохнула, - сделал стульчик. Мою шапку вязанную, ещё хорошую, пополам разрезал. Одну часть собаке под жопу кладёт, второй накрывает. Попонка. Ладно, стульчик возле кровати стоит. Он ему ещё полочки сделал. " Может Гудвин сверху полежать захочет ". Фоткает собаку двадцать раз в час и детям шлёт. Те говорят, папа, хватит собаку, маму пришли. Так он дал мне Гудвина в руки и с ним сфоткал.
Света снова вздохнула. Из - за двери доносился писк и нежный голос Олега " мая - ты - пися - мая - ты - сися - мая - ты - ммм ".
- И так с марта, - сказала Света. - Розовые сопли под каждой ногой, ходить страшно. Боюсь придётся кого - то усыплять. И это будет не Гудвин. Он здесь причём?
Борис Савич
